Первая встреча с Паузой, одной из самых удивительных и незабываемых лошадей в моей жизни, была простой и обыденной. В московском прокате на эту кобылу никто не обращал внимания: тихая, послушная, неприметная, караковой масти Пауза была одной из многих. Пожалуй лишь пожилые посетительницы школы верховой езды вступали в ожесточенные споры между собой о том, кому сегодня ездить на этой удобной и спокойной лошадке. Как-то раз мне случилось помогать седлать ее, терпеливо и покорно она позволяла проделывать с собой все, что угодно. Затягивая подпругу, я подумала: "Какая же скучная и неинтересная кобыла". Перед выходом в манеж всадница угостила ее кусочком сахара. Пауза наклонила голову, мягкая пушистая челочка скользнула в сторону открыв на секунду великолепную белую звезду на широком темном лбу лошади. В этот момент мне показалось, что в глазах кобылы что-то мелькнуло, какая-то яркая искорка, спрятанная очень глубоко. Она взяла сахарок с ладони девочки с необычайной грацией, и тут меня словно осенило: "А ведь ты, голубушка, не так проста, как кажешься".

В одну из ночных смен у меня появилась возможность проверить свою догадку. Взяв с собой побольше сухариков, я удобно устроилась на опилках в ее деннике и начала долгий разговор с кобылой. Она слушала очень внимательно, потом подошла ко мне, слегка неуверенно ткнулась носом в ладонь и захрустела кусочком. "А ну-ка пойдем, милая, погуляем". Я открыла денник и вывела лошадь в затемненный пустой манеж. Она сперва застыла, потом неуверенно вышла на середину и начала упоенно кататься в опилках. Потом вскочила и рванула галопом, взбрыкивая задними ногами, как шальной жеребенок. Такой свободы она не знала уже много лет и отчаянно наслаждалась ею. Целый час я с удовольствием наблюдала, как необыкновенно переменившаяся Пауза резвится и радуется жизни.

С этого вечера я стала внимательно наблюдать за кобылой, старалась выкроить время, чтобы поговорить с ней, угостить всякими вкусностями. Скоро Пауза стала встречать меня ржанием, стоило из дальнего угла конюшни тихонько позвать: "Паня, Панечка!" - как она уже крутила головой, искала меня. Сколько раз я лечила ее спину, стертую неумело положеннным жестким седлом, а она тихонько жаловалась мне и терлась мордой о мое плечо. Все чаще мы гуляли с ней по ночам в пустом манеже, и она с нетерпением ждала этих прогулок. Там я видела совсем другую Паузу - гордую и прекрасную, с точеной головой и маленькими ушками, с густой волнистой гривой, сухими ногами и аккуратными копытами - образец лошадиной изящности. Каким наслаждением было наблюдать за ней в движении, когда, устав от галопа, она переходила на плавную широкую рысь, свойственную ее породе, русскому рысаку. Но больше всего привлекала она даже не внешностью, а особой, ни на кого не похожей индивидуальностью. Смотревший на нее не мог ошибиться - перед ним была женщина, и женщина незаурядная, настоящая королева.

После создания нашей конюшни моей самой сокровенной мечтой стало увидеть в ней Паузу. Кобыле уже стукнуло девятнадцать лет, и будущее ее рисовалось самыми мрачными красками - на горизонте замаячил мясокомбинат. Борьба за кобылу с дирекцией проката оказалась долгой и драматичной. Ее явно придерживали для каких-то своих целей, изобретая немыслимые предлоги, чтобы не продавать нам лошадь. Однажды вечером у меня в квартире раздался отчаянный звонок, голос сотрудницы проката звенел от волнения: "Ну что же ты, сегодня за Паузой приходили покупатели. К счастью, они не все бумаги предоставили, но им обещано - кобыла уходит на мясо! Если не поторопишься...". Дальше можно было не продолжать, оставалось только сыграть ва-банк, другого выхода не было. На следующее утро один из знакомых ребят, обладавший детской непосредственностью и способностью заговорить насмерть любого, буквально вломился, потрясая нашим письмом и сметая с пути секретаршу, в кабинет самого главного начальника. Мы, скрестив пальцы, тряслись в ближайшем скверике больше от напряжения, чем от злого январского морозца. То ли сжалились небеса над безвинной Паузой, то ли вконец достал Сашка главного, только выскочил он, подпрыгивая от радости и размахивая заветной подписью на письме.

И вот у Паузы началась совсем другая жизнь, ставшая ее лебединой песней. Куда подевалась незаметная тихая мышка? Умная кобыла мгновенно поняла, что в этом маленьком доме она будет единственной хозяйкой. Все наши мерины охотно подчинялись ей, вздыхая тайком о недоступной красавице. Старик Уникум оказался наиболее настойчивым, наверно в детских мечтах он видел себя вожаком табуна, и сейчас сполна реализовал свои чаяния, когда королева слегка снисходительно отдала ему предпочтение.

Я не могу передать словами как она была великолепна везде и всюду: на прогулке, капризно командующая другими лошадьми, под седлом, послушная и неизменно доброжелательная к всаднику, а уж на конюшне с ней было просто не соскучиться. Ее красивый бархатный голос то и дело звучал во время кормежки или чистки, прежде всего погладить и покормить надо было ее, а то королева закатывала такой скандал, что в ушах звенело. Бывало замахнешься, чтобы шлепнуть визгунью по аккуратному упругому крупу, а она повернет голову глянет влажными глазами, в которых одновременно и мягкий укор, и озорное лукавство, - рука сама собой опускается. Все свои штучки кобыла проделывала с такой обворожительной женственностью и искрометным кокетством, что сердиться на нее было просто невозможно.

А как грациозно выступала Пауза под седлом, словно плыла над землей. Правда во время работы имелся у нее один "пунктик", тоже сугубо женский. Королева никогда ничего не боялась, была уверена в себе, но люто ненавидела грязь. Завидев на дороге лужу, Пауза жеманно морщила носик, корчила презрительную мину и, не считаясь с желаниями всадника, обходила неприятное место. Загнать ее в грязь не было никакой возможности, и ее несчастным седокам приходилось то отскребать свои бедные коленки от заборов и стволов деревьев, то выплевывать набившуюся в рот листву, если капризную лошадку заносило в густой кустарник. Когде же в осеннюю непогоду вся дорога раскисала, Пауза ступала по ней с выражением крайнего недовольства на своей выразительной морде: "Это уже слишком!" - явственно читалось в ее гримасах.

Как-то зимой на нашу конюшню приехал новый жилец. Гнедой красавец Этаж, списанный со спортивных конюшен, был просто великолепен: статный, подтянутый, изысканный в своем удивительно нарядном окрасе - светло гнедой, с высокими белыми чулками и красивой проточиной на морде. Когда его впервые выпустили в леваду погулять с остальными лошадьми, Тяпа, так ласково стали мы его звать, с интересом двинулся к новым знакомым и вдруг окаменел. Залитая лучами заходящего солнца посреди плаца стояла Пауза. Это была любовь с первого взгляда. Королева, оценив достоинства нового поклонника, тоже отдала ему сердце. Бедняга Уникум был жестоко забыт.

За Паней и Тяпой можно было наблюдать часами, это не приедалось. Новый кавалер очаровательной кобылы был истинным рыцарем: он негромко нашептывал ей ласковые слова, даже, кажется, пел что-то очень нежное, уступал свою кормушку, везде был рядом, терпел самые дикие капризы и выходки взбалмошной королевы. Стоило красавице проявить хоть тень благосклонности к кому-нибудь другому, отважный Тяпа, несмотря на свои недомогания, тут же кидался в бой. Случалось ему драться и кусать товарищей по конюшне, если вредная королева зажимала уши и скалилась на неугодного подданного, правда мне всегда казалось, что эти приказы Паузы ее рыцарь выполнял без большой охоты, потому что ссориться не любил, и с другими лошадьми был всегда вежлив и обходителен. Иногда кобыла уходила со сменой лошадей в лес, а Тяпа, более слабый здоровьем, оставался в плацу катать детей. Весь час безутешный кавалер смотрел в сторону, куда ушла его королева, непрерывно звал ее и впадал в настоящую эйфорию, стоило ей показаться на дороге к дому. Очень жаль, что бедному Тяпе не суждено было прожить долго: простуда, давшая осложнение на старое сердце, навсегда разлучила его с ненаглядной Паузой. Королева сперва поскучала немного, а потом успокоилась. Ей, как и многим женщинам, нужны были постоянная любовь и восхищение.

Воспользовавшись тем, что место возле августейшей особы освободилось, Уникум попробовал было восстановить утраченные позиции, но не тут-то было. На этот раз влюбилась уже сама гордая королева. Предметом ее страсти стал красавец-спортсмен Нечетный. Темно-караковый рослый и мужественный Чуня, оценив выгоды такой любви, взял красавицу стремительным натиском, хоть и сопротивлялась она только для виду. Тут уже не было места красивому роману, а началась настоящая семейная жизнь, в процессе которой эта парочка вытребовала у нас отдельный широкий "семейный" денник. На этот раз своенравной королеве попался крепкий орешек. Когда Пауза бывала чем-то недовольна, она начинала привычно кричать и топать ногами, но с Чуней этот номер не проходил. Он оставался совершенно невозмутимым и научился ловко управляться с кобыльими капризами. Попытается сварливая женушка залезть в его кормушку, сразу получает порядочную взбучку, посмотрит кокетливо на другого - опять ей затрещина. Когда нам вконец надоело раскрашивать зеленкой изрядно потрепанную шкуру кобылы, мы попробовали разделить шумную пару, но где там: Пауза принялась так истошно вопить, что мы отступили и вернули красавицу на место. Видно жизнь под властной "мужской рукой" пришлась вздорной королеве по душе.

Со временем с Нечетным, к сожалению, пришлось расстаться. После разлуки со строгим мужем характер Паузы явно испортился. Все оставшиеся лошади беспрекословно подчинялись ей, и не смели даже подумать о том, чтобы дать отпор своей скандальной повелительнице. Именно в это время произошло событие, которое очень болезненно отозвалось на психике бедной Паузы и, пожалуй, изрядно сократило оставшиеся ей годы жизни. Однажды ночью из нашей конюшни угнали четырех лошадей. Среди них были и Панечка вместе со своим верным кавалером Уникумом. Видимо старому поклоннику выпало на долю делить с дамой своего сердца лишь тяжелые и неприятные моменты жизни. Сразу скажу, что всех лошадей нашли живыми и даже без особо серьезных физических повреждений. С моральными травмами дело обстояло гораздо хуже. Далеко не сразу измученные и испуганные животные пришли в себя, но сильнее всех переживала бедная Пауза. Она боялась даже выходить из конюшни и кричала так надрывно, словно плакала. Больше всего ее поведение в те дни напоминало страдания женщины, подвергшейся насилию, к сожалению лошадиного психотерапевта найти было невозможно.

Но все раны лечит время, а еще любовь, потому что растерянная и несчастная королева снова полюбила. Возможно именно ее последний поклонник, ласковый и нежный рыжий Почин помог ей справиться со стрессом от угона. Его трогательное обожание оживило Паузу и она снова обрела свой бойкий неугомонный нрав. К сожалению, судьба королевы сложилась так, что ей довелось пережить и своего последнего поклонника, которого также унесла безжалостная старость. К тому времени Паузе уже исполнилось 24 года. Перед самой смертью она сильно похудела и стала менее подвижной. Но взгляд ее темных глаз до последнего дня оставался таким же глубоким, загадочным и властным, поистине королевским.

Дарья Кузовлева