Моя первая встреча с А. И. Певцовым не оставила мне приятных воспоминаний.
Мне было тогда лет 14, времена были ещё советские, ШВЕ процветала:
был и манеж, и толпы жаждущих... Я ездила в невезучей группе, у которой
постоянно менялись тренера, одно время нашим наставником числился А.И. Бабурин.
Для меня езда в Школе была в то время скорее чем-то вроде отдыха
от пахоты на тренотделении, где езды мне хватало по самое не могу,
а в Прокат (так называли Школу сотрудники ЦМИ) я ходила ради галопа,
которым на призовых рысаках ездить было, разумеется, нельзя.
Как-то раз у меня выдался свободный часок, и я решила пойти развлечься.
Скорее всего, дело было в будний день, поскольку в воскресенье на тренотделении
слишком много работы, а в ШВЕ - слишком длинные очереди. А тут я неожиданно
легко смогла взять билетик на езду без ограничения аллюров.
Впрочем, счастье длилось недолго: мне, оказывается, достался билет в группу
Певцова, претендовать на который не захотел больше никто из стоявших в очереди.
Да и у меня настроение резко упало: об этом тренере я уже была наслышана как о
жутком тиране, в чьём присутствии езда из удовольствия превращается в сущую
пытку.
Тем не менее, билетик я не сдала. Певцова я встретила по дороге в раздевалку.
Узнав, что я иду в его группу, сухонький и уже довольно пожилой мужичок, с
которым я была примерно одного роста, окинул меня насмешливым взглядом и спросил:
- На галоп? А вы что, ездить умеете?
Я возмутилась до глубины души и решила не позволять разным сумасшедшим дедушкам
надо мною измываться.
- Умею!
Взгляд тренера из насмешливого превратился в откровенно ехидный.
- В таком случае, вы поедете на Ингаре.
У меня был билет на другую лошадь…
Когда я зашла в денник Ингара, в мою душу закрались смутные опасения.
Громадный конь смотрел на меня таким же издевательским взглядом, что и противный
тренер.
Короче, рысью Ингар подо мною ещё кое-как пошёл… Певцов командовал с трибуны.
Группа часто выполняла сложные перемены и езду врозь. Я чувствовала себя не в
своей тарелке: в моей собственной группе каталась такая же мелкая шпана, как и я
сама. А здесь вокруг меня ездили сплошь взрослые дяденьки и тётеньки
интеллигентного вида, собранные, сосредоточенные и серьёзные.
Натыкаясь на нас с Ингаром, который постоянно пытался намекнуть мне, что ему
тут мало места для рыси, и он лучше пошагает, ни один из всадников ни разу не
выругался. Певцов тоже молчал, поскольку формально я с лошадью всё же справлялась…
- Смена, повод, рысью марш, галопом врозь марш!
Ингар встал, как вкопанный. Другие всадники, изящно огибая нашу с ним скульптурную
композицию, успевали на скаку сочувственно объяснить мне, что я зря села на эту
лошадь, ибо Ингар подходит только взрослым сильным мужчинам, а маленькие девочки
с ним не справляются. Я, разумеется, чуть не ревела, а Певцов с трибуны
злорадно вопил на весь манеж:
- Ну и какого чёрта вы говорили, что умеете ездить?! Да вам ещё шагом учиться
и учиться, а вы на рысь замахнулись!
Жажда знаний и систематических занятий проснулась во мне лишь годам к 20-ти,
если не позже. Проваляв дурака всё училище и чудом поступив в институт, курсе
на втором я вдруг сделалась серьёзной девушкой, перестала писать на лекциях
любовные романы и прогуливать уроки специальности (а по специальности я хоровой
дирижёр). Тогда же я сделала одно не слишком весёлое открытие: я поняла, что,
будь ты даже семи пядей во лбу, трудолюбив, как муравей и настойчив, как
влюблённый кролик, без хорошего педагога твои шансы научиться чему-либо резко
сокращаются.
И ещё я обнаружила, что как раз хороших педагогов на свете осталось не так уж и
много… Даже наши собственные учителя ностальгически вздыхали по мастерам «старой
школы», которые «умели учить по-настоящему». После этих рассказов я чувствовала
страстное желание обрести Наставника, дабы, смиренно припав к его стопам, трепетно
внимать откровениям Истинной Премудрости. Причём сей Наставник, в моём понимании,
обязательно должен был быть суров и взыскателен (ибо именно такими представали
Настоящие Учителя в рассказах моих старших коллег).
Пережив столь значительный сдвиг сознания (и немного поправив свои финансовые
дела), я решила, что отныне больше не стану кататься верхом, а начну учиться.
Надеяться на исполнение этого желания в каком-либо из огромного числа коммерческих
прокатов не приходилось, и я лишь уповала на то, что ШВЕ на ипподроме ещё
существует…
Она ещё существовала. Древняя конюшня, остатки поголовья и пара тренеров (двое
или трое – не помню). К счастью, среди них ещё оставался и Анатолий Иванович.
На сей раз я решила не выпендриваться и дисциплинированно явилась на теорию
(Певцов вёл её сам). Как оказалось, не зря: например, я узнала, что утолщение
в крыле седла, куда упирается колено, называется «бифутор», а внутренняя поверхность
бедра всадника также имеет своё название – «шлюсс»… А я-то считала себя такой
эрудированной!..
В конце теоретического занятия А.И. сказал, что начинающие не должны льстить
себя надеждой, что их отпустят ездить на круг: им следует готовить себя к долгим
занятиям в манеже. Кажется, обрадовались не все…
Смиряться – так уж как следует. Мою лошадь взяли под уздцы и повели в «манеж»
на середину бегового поля. К середине занятия девочка, которая меня водила,
всё-таки выудила из меня признание, что я сижу в седле не в первый раз. После
этого мне выдали хлыст и велели ехать рысью. Группы толклись вперемешку на маленьком
плацу,и кто там кем командует, мне лично было непонятно. Певцов стоял в сторонке и
молча смотрел на «теоретиков», с которыми занимались старшие. Моя девочка
скомандовала мне «галопом марш», и я осторожненько поехала, надеясь, что А.И. меня
не убьёт…
На следующий день я приехала к первой смене и выяснила, что группа состоит
из опытных всадников и поэтому ездит на кругу. Я хотела заниматься в манеже,
но постеснялась сказать, и меня отправили со всеми. Мне досталась Бастилия, и всё
вроде шло нормально. Вот только галопом мы с ней поехали не сразу: сначала зараза
заупрямилась и перепрыгнула через разделительную насыпь на соседнюю дорожку. Боюсь,
что сохранить при этом манёвре элегантную посадку мне не удалось, но упасть я не
упала.
Пока я разбиралась с ситуацией, смена учесала за горизонт. Мы поскакали догонять.
А сзади стоял А. И. и опять ничего не сказал. А вот староста группы строго меня
отчитала за то, что я, не будучи в силах справиться с лошадью, имела наглость поехать
на круг.
В следующий раз я подошла к Певцову и, почтительно глядя в пол, сказала, что имею
насущную необходимость заниматься в манеже, поскольку мой уровень езды отнюдь не
кажется мне удовлетворительным.
- Что ж, в таком случае, седлайте Гопака.
Голос А.И. был по-прежнему суров, но мне очень хочется думать, что мои слова
порадовали старого тренера. У него, конечно, был преданный круг давних учеников,
с которыми я впоследствии познакомилась, но новенькие нечасто изъявляли готовность
заниматься ездой серьёзно. В ШВЕ теперь приходили не ученики, а «клиенты»,
которые привыкли требовать уважения к своим деньгам.
«А где тут у вас на лошадках катают?»
Свободная касса, господа. Улыбка бесплатно.
А.И. зеленел и отвечал сквозь зубы, что «катаются - на каруселях, а у нас -
учатся ездить!», на чём разговор и заканчивался, ибо обиженные клиенты уходили искать
более лояльного продавца услуг населению.
В общем, А.И. отнёсся к моему заявлению крайне серьёзно. Он очень любил учить.
Уже с середины первого реприза рысью я начала сожалеть, что пришла сюда, а под конец
занятия – что вообще на свет белый родилась. Такой нагрузки я не помнила со времён
балетного училища: А.И. не замолкал ни на минуту, исправляя мои бесчисленные недочёты…
Только мои, ибо кроме меня в манеже никого не было.
- Вы что, балетом занимались? Почему у вас носки развёрнуты, как у Чарли Чаплина?
Приверните носки, у вас колено отходит! И вперёд не валитесь! Не валитесь плечами
вперёд! Не ковыряйте лошадь пяткой! Шенкелем работайте! Вы знаете, что такое шенкель?
Носки приверните! Да приверните же вы носки! Бросили стремя, строевая рысь! Ага,
поняли, наконец!.. Взяли стремя… Да что ж такое?!
Разумеется, ни о каких Высоких Таинствах и Сокровенной Премудрости речи и быть
не могло. И всё же раз за разом я отправлялась глотать пыль на плацу. А.И. всегда
занимался сам, даже если я была одна. Меня это очень трогало, и только потом, когда
я сама стала педагогом (нет-нет, всего лишь по своей специальности!), я поняла, что
внимательный и прилежный ученик, пусть даже и не слишком талантливый, - это тоже очень
трогательно. Во всяком случае, от занятия к занятию голос А.И. теплел, и однажды в
конце часа он спросил, как меня зовут.
Мне как-то сразу стало ясно, что, во-первых, этот вопрос является очень серьёзным
поощрением, а во-вторых, сильно меняет мой статус: отныне я не посторонняя «девушка
на Гвидоне», а «своя» Люда (или – чаще - «Людочка»), и «скоро мы с тобой будем учиться
прыгать».
Преодоление препятствий, насколько мне известно, никогда не входило в программу
ШВЕ. У Певцова – прыгали. Не все, конечно, а только тот самый «ближний круг»,
преданные «старички», в число которых неожиданно угодила и я…
Я девушка сентиментальная и была готова расплакаться от сознания оказанной мне
высокой чести (и до сих пор это воспоминание греет мне душу). «Старички» рассказали
мне, что раньше А.И. занимался с ними ещё и фехтованием; и точно, когда ШВЕ
переезжала в двухэтажную конюшню, среди перевозимых вещей я видела целый «пучок»
рапир… Если мне не изменяет память, и если эта информация достоверна, то Певцов
был мастером спорта по пятиборью. В общем, понятно, в кого вырос таким спортивным
его знаменитый сын Дмитрий (кстати, чрезвычайно похожий на своего папу – и лицом,
и… ростом))).
А.И был человеком, безнадёжно отставшим от времени. Он принадлежал к той эпохе, в
которой практически не существовало понятия «хобби», всё было всерьёз. Я сама ещё
помню, как в захудалых районных клубах в «кружках» рисования, пения или танцев со
всеми приходившими занимались так, словно собирались сделать из каждого
Левитана/Карузо/Плисецкую. Родители отдавали туда детей не для приятного
времяпровождения. Учили жёстко: страна требовала рекордов. Тренера и балетмейстеры
лупили учеников шамберьерами/линейками по ногам до синяков, но никому и в голову
не приходило пожаловаться маме…
На этом фоне А.И. был ещё очень и очень «мягким» наставником. По-крайней мере, он
не дрался. Оскорбить мог, наорать – пожалуйста, но при этом он никогда не употреблял
«ненормативной лексики» (и не терпел, когда матерились другие: однажды при нём
выпендривались две девчонки, видимо, считавшие, что мат – это круто, так А.И. их
выгнал без права возвращения).
И всё ж, нынешним новичкам у него приходилось туго. Ибо требования были… пожалуй,
иной раз непомерными. Если вчерашний «теоретик» не мог самостоятельно поседлаться,
то начинался просто концерт.
- Я же вам всё показал! Чем вы слушали?! Куда смотрели?! Я же всё объяснил
подробно! Это же элементарные вещи! Надо было слушать, а не ворон считать!..
Саша (Оля, Люда, Вася)! Помогите этому недотёпе!
Правда, обычно мы старались до такого не доводить и тайком помогали каждому, на
чьём лице замечали признаки паники при попытке разобраться в ремнях уздечки…
Правда дальше новички всё равно оставались один на один со своими четвероногими
проблемами. А мы только вздыхали с сочувствием, наблюдая, как А.И. орёт на несчастного
«чайника», которого Текаш, Риллу или Бузотёр решили отвезти обратно на конюшню.
Особенно доставалось мужикам.
- И это мужчина?! С конём не может справиться! Позор! Девушки справляются, а он
не может! Это просто какое-то мужское недоразумение!..
Однажды А.И. не выдержал: ссадил очередное «недоразумение» с потерявшего всякий
стыд Текаша, после чего крикнул девочкам подсадить (самостоятельно А.И., низенький,
старый и больной, забраться на эту дылду не мог). Потом мы долго любовались, как
Текаш с бешеной скоростью нарезает круги по дорожкам, а Певцов не перестаёт что-то
кричать. Голос у А.И. был замечательный: хриплый, сорванный, но при этом очень
громкий. Наверно, и за забором было слышно…
Из лошадей А.И. очень любил Рва. Ров на моей памяти был страшно умной лошадью.
Единственный, на ком я себя чувствовала как-то неудобно (в моральном плане). На других
лошадях было проще: садишься, в первые 3-5 минут объясняешь ей, кто на ком сегодня
едет, и порядок. А Рва так и хотелось спросить: «Не возражаете ли вы, если я попрошу
вас подняться в рысь?» Жутко интеллектуальная животина. Ров издевался над всадниками
совсем не так, как другие лошади. Его издёвки были столь тонки и изысканы, что ты и
не сразу понимал, что над тобой издеваются. Не помню, шутил ли Ров с новичками –
кажется, он считал, что это ниже его достоинства. Зато надо мной он потешался с
большим удовольствием. Например однажды, когда я, под зорким глазом А.И., пыталась
покрасивее поднять Рва в галоп, Ров (прекрасно понимая, чего я от него требую!)
сделал невинную морду и пошёл… испанской рысью.
Как-то раз А.И. велел мне ехать разминаться самостоятельно, обещав подойти чуть
попозже, чтобы позаниматься прыжками. Его долго не было. Размявшись, я не смогла
удержаться, чтобы не прыгнуть разок-другой самостоятельно. Ров послушно прыгал,
хотя и без особого энтузиазма (подо мной он никогда его не проявлял). Потом подошёл
А.И., и начался настоящий цирк.
- Слабый посыл, он не прыгнет!
Закидка.
- Повод не подобран, не прыгнет!
Закидка.
- ещё там что-то, не помню…
Закидка. И каждый раз – такое жалостное лицо в сторону тренера! «Что эта девушка со
мною делает?! Я же не могу так работать! Пожалейте бедную лошадку!»
На что А.И. реагировал немедленно:
- Соберись! Перестань мучить коня!
Собраться никак не удавалось по причине злости: «Ну, блин, спелись, ….. такие!..»
Осень, дожди… потом зима. Путь в «манеж» становится опасен: вторая дорожка
заливается льдом для бегов, рысакам хорошо в зимних подковах с шипами, а наши
неподкованные лошади скользят на этом катке, выводим друг друга осторожненько
в поводу…
Мороз. Пальцы замёрзли так, что, кажется, сейчас отвалятся. Жалуюсь кому-то,
что не могу удержать повод. Мою лошадь берут под уздцы и советуют мне засунуть руки
под переднюю луку, под потник. Ура! Руки оживают, и я снова в строю! Рядом с
«манежем» приплясывает от холода А.И.
- Люда, напомни после занятия, я расскажу, как обуваться, чтобы ноги
не замерзали.
Напомнить забываю. Жаль, так ведь и не узнала тайны…
Весна. Наш «манеж» превращается в болото. Ездим зигзагами, выбирая где посуше,
хотя мокро везде. Дождит. Езжу вслепую, ибо очки приходится сдавать тренеру:
«Лобовое стекло заливает!» А.И. смеётся: «Дворники прицепи!»
Лето. Прихожу с женихом. А. И. в честь такого случая разрешает мне провести
инструктаж самостоятельно, выписывает «теорию» и велит (наверняка не без задней
мысли) для первого раза седлать Бузотёра. Мой возлюбленный – пианист, тонкий
музыкант, чувствительная натура, ласково гладит лошадку… Сплошная идиллия, одним
словом.
Садимся, идём в поводу через дорожки. Перед манежем отпускаю их с Бузотёром
на волю.
Бузотёр тотчас поворачивает домой. А.И. только успевает завести своё обычное «Не
позволяйте ему…», как мой романтичный протеже без особой нежности скручивает коню
башку и пинками загоняет офигевшего Бузотёра на плац. А.И. умолкает, по всей
видимости, одобряя мой выбор…
…Листая дневник, пытаюсь вспомнить, почему же всё закончилось… В дневнике
ничего нет.
Но зато вспоминаю, как однажды пожаловалась папе:
- В ШВЕ опять цены подняли!..
Папа вздыхает: сам на мели…
В дневнике же – драмы, метания, поиски смысла жизни, поиски работы, поиски
счастья, наконец… Да всё, как у всех в этом возрасте...
Через пару лет обнаруживаю себя в манеже ТСХА. Какие-то старые знакомые
пригласили…
- А Певцова-то из ШВЕ уволили!
-?!
- Вроде бы как начальству не угодил… или ещё почему, кто там их разберёт…
- И где он теперь?
- Говорят, его отправили беговые дорожки расчищать…
-?!!!
Но это всего лишь слухи… К сожалению, мне ничего не известно о дальнейшей
судьбе Анатолия Ивановича Певцова.
Правила известны всем нам со школьных лет: у любого рассказа, даже у сочинения
на тему «Как я провёл лето», должно быть заключение – вывод, мораль, итог. Я, пожалуй,
сделаю вид, будто забыла об этом. Я вспомнила многое, написала, конечно, чуть меньше
и кое-что, разумеется, слегка приукрасила…
Я провела за этой работой много часов для того, чтобы выразить свою
благодарность не только А.И., но всем тем нашим учителям, кого некоторые называют
«сумасшедшими», «фанатиками», «негуманными», «нетерпимыми» и так далее. Они просто
не понимают, что именно на таких учителях и держатся настоящие школы.
Людмила Дунаева, 2009 год.
P.S. Если кому-нибудь известно что-то об А.И. Певцове, я была бы очень рада, если бы
вы написали мне о нём по адресу: morven_and_her@mail.ru
|